 |
|
[03-02-00]
Liberty Live -
Перо приравняли к штыку
Петр Вайль и Андрей Шарый беседуют с адвокатом
Генри Резником.
Петр Вайль:
С юридической оценкой дела Андрея Бабицкого выступает известный российский адвокат, согласившийся защищать корреспондента Радио Свобода - Генри Резник.
Генри Резник:
Сбылась мечта лучшего талантливейшего поэта нашей эпохи - Владимира Маяковского: перо приравняли к штыку. Бабицкого, профессионального журналиста, посчитали военнопленным, потому что только военнопленного можно обменять на плененных солдат. В таком случае я полагаю, что вызов брошен, поскольку известно, что с той стороны передают свои репортажи корреспонденты многих зарубежных агентств и изданий. Видимо, всем им нужно быть готовым быть плененными и затем быть обменянными на плененных наших солдат. Я обращался с призывом к и.о. президента Владимиру Путину вмешаться в дело Бабицкого, и на следующий день было отдано распоряжение, чтобы в Чечню срочно выехали представители Генпрокуратуры. Я полагаю, что сейчас для вмешательства и.о. президента России еще больше оснований. Я не хочу верить в то, что это было сделано с его, хотя бы молчаливого, согласия. Мы сталкиваемся с тем, что обществу навязывают законы войны. Я должен сказать, что "на войне как на войне", - это весьма односторонне. На войне тоже должны действовать законы и международные акты. Я могу оценить то, что профессионального журналиста приравнивают к военнопленным, как проявление дикости. Есть все основания безусловно волноваться за его судьбу и жизнь. Собственно говоря, за все это время, когда он, как сообщали, был задержан и даже называли место, где он находился ( мне, как его адвокату, представитель Генпрокуратуры говорил, что он в Ханкале, правда, без последующего детального уточнения), за все это время Бабицкому не предоставили его первое право - право всякого задержанного - связаться со своей семьей, женой. Мы не только не видели его самого, но и не слышали на протяжении двух недель его голоса, и надо бить тревогу, поскольку предполагать приходится все.
Савик Шустер:
Мы давали материалы, в том числе и с чеченской стороны, где полевые командиры, преступники, с точки зрения российского закона, такие как Ваха Арсанов, разыскивали Бабицкого. Мы получили от них данные, что обмена вообще не было, что полевого командира, который упоминаются в письме. о котором говорит Сергей Ястржембский, вообще нет - это сообщение чеченской стороны. Также есть последнее заявление и.о. Генерального прокурора России Владимира Устинова. Он сказал следующее: "Уголовное дело в отношении корреспондента Радио Свобода Андрея Бабицкого, которого обменяли на двух российских военнослужащих, не будет прекращено". Устинов напомнил, что Бабицкий был задержан в Чечне по подозрению в участии в незаконных вооруженных формированиях, однако, после того, как прокуратура изменила ему меру пресечения, у военных появилась возможность произвести его обмен на нескольких российских военнослужащих. И.о. прокурора подчеркнул, что Бабицкому не предъявлено обвинение, однако, он не исключил, что в ходе дальнейшего следствия могут быть приняты соответствующие процессуальные решения. Устинов также сказал, что в организации обмена корреспондента Радио Свобода на российских военных на территории Чечни участвовали российские спецслужбы. Генри Резник, что значит это последнее заявление и.о. Генерального прокурора?
Генри Резник:
Это значит вопиющее беззаконие. Первое: если дезинформация, которой накормил нас Сергей Ястржембский, действительно имела место и никакого обмена не было, а была распространена заведомая ложь, то есть все основания для возбуждения уголовного дела о злоупотреблении своими полномочиями, поскольку вред, который здесь наносится правам и интересам граждан, которые имеют право на получение объективной информации, налицо. Поэтому здесь возникает уже некая перспектива уголовного дела. Оно вряд ли будет, конечно, возбуждено, но как профессиональный адвокат я могу дать только такой комментарий. Подчеркиваю, если действительно мы все были дезинформированы относительно заявления Устинова, то я могу сказать, что это еще одна ипостась беззакония. Объективно сейчас Бабицкому придан статус военнопленного, при той ситуации, что неизвестно, было ли в соответствии с законом оформлено его задержание, и что ему не предъявлено обвинение. Тогда на каком же основании - на основании каких данных, его посчитали, в общем-то, участником бандформирования, потому что обмен совершается только военнопленными. Есть военнопленные с нашей стороны и с той стороны. Фактически, мы имеем прецедент, когда профессиональная деятельность журналиста становится формой соучастия в вооруженных действиях. Сейчас, в соответствии с законом, защита предпринимает следующие действия: мы направляем запрос в Генеральную прокуратуру, поскольку нам так и не дали возможности связаться с нашим подзащитным, и фактически не дали возможности связаться со следователем - мы не имеем точных сведений о том, кто вел это дело - нас кормили противоречивыми сведениями, и мы направляем запрос. Согласно закону нас должны известить: во-первых, какие были процессуальные действия по задержанию Бабицкого, были ли они оформлены по закону, фигурировало ли подозрение в совершении какого-то бы то ни было преступления, и совершались ли какие-либо следственные действия. Я хочу привлечь внимание еще вот к чему: вначале Ястржембский заявил, что Бабицкого обменяли на троих, затем было уточнение, оказывается, на двоих, а третий был освобожден некоторое время тому назад. Все это, безусловно, должно вселять тревогу за судьбу Андрея Бабицкого.
Савик Шустер:
Передо мной заявление Андрея
Бабицкого: "Желая оказать содействие Комиссии при президенте по освобождению насильственно удерживаемых военнослужащих, я даю согласие на участие в моем обмене на российских военнослужащих при посредничестве чеченского полевого командира Абгиреева". Это заявление датировано 31 января. Вчера 2 февраля было сказано, что изменяется мера пресечения, что Бабицкий будет освобожден под подписку о невыезде из Москвы. Таким образом создается очень странная ситуация - гражданин России отдается другим гражданам России, которые считаются преступниками, но, в принципе, против него еще не выдвинуто никакое обвинение. Но даже непонятно, как это трактовать с юридической точки зрения?
Генри Резник:
Вы Андрея знаете лучше, чем я, хотя я и знаю его неплохо. Давайте нарисуем ситуацию: Андрей, ведь он фанатик своей профессии, насколько я знаю, он если можно так сказать, "ушиблен" журналистикой. Представим себе: "Выясняется это недоразумение, и ему говорят, что "нет данных для привлечения вас к ответственности, идите гуляйте". Он говорит: "Я хотел бы продолжить свою профессиональную деятельность. У меня здесь нет аккредитации и работать нормально я могу только, если буду передавать информацию с той стороны". Тогда ему
говорят: "Наши товарищи находятся в плену. Андрей, не согласились бы вы все-таки помочь нам в вызволении пленных наших солдат или офицеров". Андрей, будучи добрым и интеллигентным человеком, дает согласие".
Я не знаю, насколько вероятна такая ситуация - мне трудно сказать, и я вынужден предаваться предположениям, как и все. С другой стороны, если его понуждают идти на это под угрозами, или шантажом, или другими психологическими мерами воздействия, то тогда мы сталкиваемся с, по существу, преступными действиями. Ему фактически присваивается статус военнопленного. Что такое военнопленный - это человек, который участвовал в вооруженных действиях, в данном случае, против федеральных войск России.
Есть два таких объяснения. Они противоположные. Я не знаю, насколько все-таки вероятна первая ситуация, но при явных противоречиях и путанице в объяснениях господина Ястржембского мы сталкиваемся с ситуацией №2.
Савик Шустер:
Лев Ройтман, наш эксперт по правовым вопросам, определил статус Бабицкого как заложника.
Генри Резник:
У нас не хватает информации, и у нас есть основания подозревать, что если следствие было, то против Бабицкого применялись недозволенные методы его ведения.
Савик Шустер:
В прямом эфире министр обороны России маршал Сергеев сказал: "Я бы обменял 10 Бабицких на одного российского военнослужащего". Что это может значить?
Генри Резник:
Это говорит об определенном уровне правосознания министра обороны. Как человека я его могу понять, но в свое время, я помню, был один заместитель Генерального прокурора, который говорил, когда прорабатывали борьбу с преступностью: "Я десять научных сотрудников не поставлю рядом с одним районным следователем". Если у него такое мнение - то, что вам сказать - он, наверное, заботится о своих солдатах. Но, все-таки, я думаю, что если он как человек такое мнение и имеет, то как министр он должен хранить его при себе. По той причине, что все-таки такое отношение к некоторым азбучным основам права не красит министра. Что значит обменять - какое право военные имеют менять мирных граждан, в данном случае, журналистов, на военнопленных. Сейчас создан прецедент: с той стороны передают информацию, с риском для жизни работают корреспонденты ряда иностранных агентств и изданий, насколько я знаю. Ну что же, у нас масса потенциальных заложников, которых сейчас, видимо, будут отлавливать, даже можно за ними охоту устроить, потому что они потенциально будут рассматриваться как некий товар, который можно менять на наших солдат.
|
|
